Курц приехал на вокзал лишь на полчаса раньше. Он намеревался попасть туда к семи, но снежный буран нарушил его планы. Поездка, на которую даже в час пик вряд ли потребовалось бы больше десяти минут, заняла почти час. Один раз они чуть не застряли, и Марко пришлось выйти и подтолкнуть машину. Лишь в семь тридцать «Линкольн» остановился в начале подъема, ведущего к вокзалу. Курц и Марко вышли. Курц наклонился к открытой пассажирской двери.

– Вы знаете, где поставить машину в переулке, чтобы можно было видеть всю подъездную дорогу?

Джон Веллингтон Фрирс, сидевший за рулем, молча кивнул в ответ.

– Я знаю, что здесь холодно, но все равно не оставляйте двигатель включенным. Кто-нибудь сможет увидеть с улицы выхлоп. Просто пригнитесь немного и ждите.

Фрирс снова кивнул и нажал на кнопку, чтобы открыть багажник.

Курц обошел вокруг машины, вынул тяжелую черную сумку и перебросил ее Марко. Тот поставил ее на пассажирское место рядом с водителем и закрыл дверь. Затем Курц вынул из багажника длинный сверток и взвалил его себе на плечо. Сверток слегка шевелился, но скотч, которым его туго обмотали, не позволял резко дергаться.

– Я-то думал, что вы хотели, чтобы его тащил я, – сказал Марко.

– До вокзала еще сто ярдов, – ответил Курц, – пока мы туда доберемся, и тебе достанется.

Они поднялись на холм, держась около высокой бетонной балюстрады, и вскоре оказались возле башни. Курц слышал, как отъезжает «Линкольн», но не стал оглядываться. Марко кусачками проделал дыру в проволочном заборе, и они проскользнули за ограждение. Держась возле стены вокзала, оба направились к его северной стороне, где Курц знал лаз в забитом доверху окне. Здесь, рядом с заброшенным комплексом, было темно, и башня вырисовывалась на фоне черного неба, как небоскреб, возносящийся над адом, однако свет натриевых уличных фонарей, светившихся в расположенном поблизости гетто, отражался от висевших низко над землей туч и окрашивал все окружающее нездоровым желтым цветом.

Ветер швырял в лицо Курцу снег, жалил глаза. Волосы отсырели. Перед тем как лезть в окно, Курц переложил туго связанного человека на плечо Марко и вынул из кармана куртки мощный фонарь.

Держа фонарь в левой руке и «СВ» в правой, Курц первым вошел в пустынный зал, где каждый шаг отдавался гулким эхом.

Было так холодно, что даже голуби предпочли не пугаться и отсиживались в своих укромных уголках. Следом вошел Марко, и два луча от фонарей заметались по огромному помещению, которое некогда было залом ожидания.

Если Хансен добрался сюда первым, то мы погибли, – подумал Курц. – Мы прямо-таки идеальные мишени.

Под подошвами на холодном каменном полу громко хрустел мусор. Наверху завывал ветер, врывавшийся сквозь щели в щитах, которыми были забиты окна. Оказавшись в дальнем конце зала ожидания, Курц убрал в карман пистолет и указал лучом фонаря вверх.

– Этот балкон будет для тебя отличным наблюдательным пунктом, – прошептал Курц. – Лестница почти полностью завалена, и тебе будет хорошо слышно, если кто-нибудь полезет наверх, к тебе. Хотя никакой разумной причины, для того чтобы лезть туда, у них нет – там тупик. Если они войдут со стороны башни, я их увижу. Если они войдут там же, где мы, они должны будут пройти мимо тебя здесь.

Курц засунул руку в левый карман куртки и почувствовал там «компакт витнесс» 45-го калибра. Анжелина настояла, чтобы он взял пистолет с собой. «Он хорошо послужил мне», – сказала она, когда они прощались в вестибюле пентхауса. Затем он нащупал рацию.

Они проверили аппаратуру в пентхаусе, но он хотел еще раз удостовериться, что она будет работать здесь.

Марко грубо свалил на пол глухо застонавшего человека, надел наушники и прицепил рацию к отвороту куртки.

– Тебе даже не нужно будет говорить, – прошептал Курц. – Просто держи ее включенной и нажми на кнопку «передача», если мимо тебя кто-нибудь пройдет. Я услышу, что фоновый шум прервется. Один раз, если появится один человек, два раза, если их будет двое, ну и так далее. Давай попробуем.

Марко дважды надавил на кнопку. Курц ясно услышал две паузы в шорохе статического электричества.

– Хорошо.

– А если никто так и не появится? – шепотом спросил Марко. Оказавшись под балконом, они выключили фонари, и Курц с расстояния в три фута с трудом различал очертания фигуры своего огромного спутника.

– Подождем до часу и вернемся домой, – таким же тихим шепотом ответил Курц. Мороз в зале ожидания, казалось, был гораздо сильнее, чем снаружи. От промозглого холода у Курца заломило лоб.

– Если я кого-нибудь увижу, то пробибикаю вам по рации, и на этом все. Как только они проходят мимо, я выхожу из игры. Я ни за какие деньги не сунусь глубже в это дерьмо.

Курц кивнул. Включив фонарь, он наклонился, осмотрел скотч и веревки и взвалил тяжелый сверток на плечо. Марко вскарабкался по заваленной мусором и какими-то крупными предметами лестнице. Он поднимался осторожно, но все равно наделал немало шума. Курц дождался, пока телохранитель окажется на месте, невидимый снизу, но способный смотреть сквозь решетку балюстрады, а затем прошел еще около сотни футов, туда, где находился главный вход в ротонду башни.

– Господи Иисусе, как же здесь холодно, – прошипел Майерс.

– Заткнись! – шепотом прикрикнул на него Брубэйкер.

Джеймс Б. Хансен ничего не сказал. Он лишь стиснул кулак и легонько стукнул обоих своих спутников по нагрудным броневым пластинам, требуя тишины.

Они вошли с южной стороны, через раскинувшиеся на несколько акров пустые служебные здания, пересекли занесенные снегом проржавевшие рельсы, прошли по открытым ветру платформам, проникли через перегороженный южный портал и теперь шли по огромному главному залу ожидания. Вид, открывавшийся сквозь очки ночного видения, был потрясающим и необычным. Снаружи все пылало ярким зеленовато-белым цветом, а внутри, где было намного темнее, царил зеленоватый полумрак, испещренный, словно полутенями, случайными отблесками. Впрочем, сквозь неплотно заделанные окна в стенах и крыше проникало достаточно света, чтобы полицейские могли видеть на сотню футов вдаль, почти на всю длину зала ожидания. Заброшенные скамейки сверкали, как надгробные плиты, остановившиеся часы висели на стенах, словно черепа.

Хансен испытывал странное волнение. Он знал, что, независимо от того, что здесь сегодня случится, в его бытии должны произойти очень и очень серьезные изменения. Смена ипостасей и доставляющие ему такое удовольствие Специальные визиты придется приостановить по крайней мере на несколько лет. Если даже такой тупица, как этот бандюга Курц, смог обнаружить закономерность, значит, его образ жизни больше не безопасен. Хансену предстояло залечь на дно – уйти под прикрытие той личности, которую он заблаговременно подготовил для себя в Ванкувере, и посвятить несколько лет обучению сдержанности, во всяком случае в том, что касается девочек-подростков. Но в данный момент эта необычная для него публичная акция казалась крайне захватывающей.